Предлагаем ознакомиться с прекрасным раннесоветским образчиком становления коммунистической эрзац-религиозности и обрядности: клубы — «храмы», «батареи атеизма», «воскресение советского хозяйства», угол (красный) «имени Ленина», советская модель алтаря («На стене вожди. В середине Ленин. Под Лениным — стол с литературой.») и многое другое, вкупе с ярко выраженной синтаксической нервозностью текста, провоцируют непреодолимое желание в конце фельетона перед точкой дописать слово «соответственно».
Огорчился ад! Христос воскресе!
Две пасхи.
Долой пасху! Красная свадьба (фельетон)
I.
Суббота. Всенощная. Ночь накануне воскресения Христа. Темная ночь умирающей двухтысячелетней глупости. Идут в церковь: старики, старухи и пожилые женщины. Идут люди выброшенные революцией из жизни. Бывшие люди. Старье… Новых людей нет. Пролетариев не встретишь. Рабочие сегодня в ночь по всем клубам начинают штурм неба, бога и религии. Сегодня в ночь рабочие заполняю свои «храмы» — пролетарские клубы, крепости безверия, батареи атеизма. Сегодня в церквах безнадежно вырванные из жизни, бывшие люди молятся богу — мертвой, несуществующей надежде. Сегодня в клубах рабочие и коммунисты не молятся, не веруют, а говорят и знают о своем, о живом, не о мертвом, а о труде о борьбе, о воскресении не Христа, а советского хозяйства. В эту ночь по Вологде праздновались две пасхи: рабочая и мещанская. Пасха разума и пасха тьмы. Одну такую рабочую пасху мы видели на кожзаводе «Труд».
II.
Переправляемся в лодке, на тот берег. В тьме, сквозь густую чавкающую грязь идем во двор, крепко пахнущий кожей, и затем входим в общежитие рабочих. Вот и клуб. Маленькая зала, человек на 70. Угол впереди — имени Ленина. Красные полотнища вдоль углов стены. На стене вожди. В середине Ленин. Под Лениным — стол с литературой. Клуб мал, народу много. Скамей нет — стоят. Набились густо по всем углам рабочие, работницы, дети, женщины, молодые и старые. Шум стихает. Президиум за столом. Повестка дня вопрос о пасхе. Красная свадьба. На лицах любопытство. Слово директору завода тов. Кошелеву. Простыми корявыми примерами из жизни докладчик рассказывает о Христе, пасхе, попах и церкви и обо всем что угодно. В голосе возмущенье. Не доклад, а злоба на тысячелетнюю власть глупости. Но рабочим это понятно. Это близко и взято из жизни. Докладчика приветствуют и потом выступающий комсомолец говорит о происхождении пасхи, о ее языческом прошлом и доклады заканчиваются лозунгом революции — долой пасху, долой религию! Рабочие аплодируют и азартом, с удовольствием и как раз в эту минуту в окна бухает звон колоколов. Звон дробный, мелкий и лающий. И рабочее собрание встречает звон колкими шутками и насмешками.
III.
«Товарищи, сейчас у нас другое торжество — красная рабочая свадьба. Без попов, без церкви. Сами будем устраивать свою жизнь, свои радости».
Красные жених и невеста усаживаются в президиум. Невеста застенчиво улыбается. Вступительное слово представителю II райкома РКП. Товарищи, эта свдьба начало нового революционного быта. Слушают внимательно. Ибо это первая свадьба, нецерковная, а своя красная, рабочая…
Слово тов. директору. Директор завода, старый рабочий-коммунист приветствует молодых. Ура! Ура! И все собрание восторженно поддерживает директора.
Молодым преподносят подарки от ячейки РКП, от администрации завода.
Товарищи! Вместо поповского благословения мы споем Интернационал. И весь зал дружно и горячо подхватывает гимн рабочих. И после гимна все крепко пожимают руки молодых и поздравляют. На всех лицах торжество и радость.
Когда мы уходим, на темном дворе грязь густая и липкая и цепко хватает сапоги. Ночь темна. Во тьме звонят колокола, мелко тявкающим звоном, которому уже не долго жить.
Нас провожает с фонариком рабочий завода, говоря:
— Ишь, звонят дураки, на пустом месте.
В городе тихой ночью, пусто и скучно. И в городе два мира — старый и новый, празднуют по своему, две пасхи. Живую и мертвую.
М. Серебрянский
